1. Маша подняла голову, потянулась, посмотрела на часы и… выскочила пулей из кровати. Она безбожно проспала завтрак, и сейчас ей навешают так, что она год на попу не сядет!
В спешке забыв причесаться (что в принципе неудивительно), она натянула футболку и джинсы с заплатками и помчалась в столовую. Столовая находилась на втором этаже здания, при этом надо было пройти мимо злющей нянечки Маргариты Лебедевой незамеченной.
Но Маше повезло. Риты не оказалось на месте, и девочка со всех ног кинулась в буфет. В столовку она прилетела, когда все уже поели и, видимо, ждали только её.
Увидев Машу, девчонки оскалились.
-  Что, Беллер, тебе отдельное приглашение нужно? – с сарказмом осведомилась староста группы Ксюша Барыгина.
-  Если ты такая умная, могла бы и разбудить, - с самой кислой физиономией отозвалась Маша и встала в конец строя. – Это ж тебе надо, чтобы все на завтрак успевали… а я без еды не останусь.
С этими словами она нагло положила себе в рот котлету.
От такой наглости у Ксюхи упала челюсть.
-  Больно надо мне об тебя ручки марать, - фыркнула она, подобрав её. – Делать мне больше нечего, кроме как тебя будить!.. только ты сейчас таких тумаков наполучаешь…
Маша сощурилась:
-  Ну и наполучаю, что с того? Мои тумаки, и тебе до них дела быть не должно!
-  Дура!
Маша промолчала. Только коротенькая юбочка Ксюши лопнула по швам. Учитывая, что Барыгина была отнюдь не спичка, удивляться было наверно нечему… но ближайшие девчонки – Оксана Заварская и Лиза Карелина – отскочили от Мани подальше: уж очень личико у неё было «доброе»…
Ксюша с визгом кинулась прочь из столовой. Юбка висела на её бёдрах лохмотьями, и всей группе открывались розовенькие трусы с милыми собачками.
В этот момент из кухни выплыла Кокошкина Марианна Андреевна. Почему выплыла? Воспитательница седьмой группы была тучной женщиной с упитанными бёдрами, а походка у неё была очень странная: как у лодки какой-то по волнам… поэтому и выплыла…
-  О! Явилась, не запылилась! – всплеснула руками тётка. – Маша, ты мне нужна!
Девчонки потёрли руки. Ну сейчас она получит…
Но Кокошкина сказала совсем другое:
-  Живо на третий этаж в кабинет математики!
-  Зачем? – пискнула Маша.
-  Как это зачем, Беллер?! А контрольную по музыке третья группа для кого писала? Для Пушкина?!
-  Ой… слушаюсь!.. – закивала первая отличница детдома №12 и, схватив со стола бутерброд с маслом, кинулась прочь из столовой.
Стоит ли говорить, что на лестнице она сбила Ксюху Барыгину?..
Девчонки в столовой переглянулись.
-  Марианна Андреевна! – позвала Карина Скай.
Женщина обернулась:
-  Я слушаю тебя.
-  А почему вы её не наказали? – спросила Карина.
Кокошкина сдвинула брови:
-  А кто сказал, что я должна была её наказать?
-  Но… Лёшу из четвертой группы… вчера наказали!
-  Лёша ворвался в столовую, когда я уже вышла из кухни, - заметила Марианна Андреевна. – Карина, а что ты тут разглагольствуешь? Давно посуду не мыла? А ну марш в мойку Светлане Сергеевне помогать!
-  Есть!
Скай сорвалась с места. Светлана Сергеевна Рыжова была милой бабёнкой лет тридцати. Что заставило Светку пойти работать в детдом посудомойкой, никто не знает, видать, сильно деньги были нужны. Но в отличие от старой кухарки Раисы Быковой, которая была ещё в тысячу раз толще Марианны Андреевны, да и покладистостью характера никогда не отличалась, Светик была скромная тётенька, радушно поглядывающая на детей. Грубых слов от Светы ребята не слышали никогда. Вообще Светлана очень напоминала ребёнка. Издалека можно было принять её за воспитанницу детдома. Худенькая, маленькая… с абсолютно детской причёской: косичками… в общем, помогать Рыжовой было одно удовольствие, и даже Карина Скай, самая привередливая наверно из детдомовцев, была готова помыть с ней посуду.
-  Ещё есть вопросы? – осведомилась Кокошкина.
Ребята помотали головой.
-  Тогда что вы встали? Ну-ка марш на зарядку утреннюю!
И дети пошли. С неохотой, но пошли.
Физрук Сергей Семёнович Легачёв – единственный мужчина в детдоме, и то женатый – был молодым человеком лет двадцати пяти. Он обладал длинными тёмными волосами, всегда собранными сзади в конский хвостик, задорными глазами не по возрасту и маленькими усиками над верхней губой, что украшало его больше всего. Он даже чем-то напоминал актёра Орландо Блума. Конечно, на мой взгляд, все знают, кто это такой, но для тех, кто не знает, поясню. Блум снимался в фильме-трилогии «Властелин Колец», где играл белобрысого эльфа, и в фильме тоже трилогии «Пираты Карибского Моря», где он играл семнадцатилетнего юношу, по уши влюблённого в дочь губернатора его города (хотя я думаю, что трилогией это не ограничится, и через год-полтора на экраны выйдет четвёртая часть этого замечательного фильма). Вот как раз в этом фильме он снимался с тёмными длинными до плеч волосами, на которого так походил Сергей Семёнович. Может быть, Блум там ещё где-то снимался, мне это не известно – глаза мои не видели, а уши не слышали.
В Сергея была влюблена каждая третья девочка детдома. В частности из-за его похожести на известного актёра. Но вообще Сергей обладал ещё очень добрым характером. За невыполнение каких-то упражнений он ребят не ругал. Он прекрасно понимал, что у детей тоже могут быть какие-то проблемы. Со здоровьем, или ещё с чем-то… но в то же время было очень мало учеников, кто не выполнял какие-то упражнения. Только по состоянию здоровья: ну, мало ли, голова болит или хроническое что-то…
Адель Киселёва не могла, например, подтягиваться и вообще напрягать левую руку: она её сломала в возрасте пяти лет. Было это до того, как её отец – матери и так уже не было давно – погиб в ДТП, и её отправили в детдом. Поэтому она туда уже такая пришла, с переломом.
Человек шесть из разных групп болели хронической бронхиальной астмой (кстати, это реально сейчас самая распространённая болезнь). Бегать они не могли, прыгать… ну, в общем, дыхалку напрягать. Но в то же время они охотно играли в подвижные игры типа волейбола и пионербола, а так же выполняли какие-то гимнастические упражнения: например, на руках стояли.
В принципе, какая-нибудь Лера Горелова из самой старшей десятой группы могла подойти к нему перед уроком и шепнуть на ушко:
-  Сергей Семёнович, а у меня… того… женские проблемы!
Легачёв согласно кивал и разрешал девушке в этот день не заниматься. Естественно, он понимал, что это противопоказано для здоровья.
Короче, уроки физ-ры были сказкой. Поэтому никому даже в голову не приходило прогуливать их.
Седьмая группа в полном составе приползла в физкультурный зал. В полном, кроме Маши и Ксюши Барыгиной, конечно.
Сергей вышел из учительской и оглядел небольшой коллектив (16 человек, если с Машей и Ксюшей считать).
-  А где эти две красавицы? – осведомился он.
Взлетело две руки: Оксаны Заварской и Лизы Карелиной.
-  Я слушаю тебя, Оксана, - кивнул Легачёв.
-  Беллер проверяет контрольную работу по музыке третьей группы, - наябедничала девочка, - а Ксюха пошла переодеваться: у неё юбка порвалась.
Учитель усмехнулся:
-  А если бы не порвалась, она бы на физкультуру в мини-юбочке пошла?
Оксана покраснела, не зная, что ответить. Нашлась Лизавета.
-  У неё красные дни, - сообщила она.
-  Так всё равно надо в форме на урок приходить, красные, не красные… - покачал головой мужчина. – Эх вы…
-  Так она ж не хочет штаны пачкать… - заметила Лизка.
Сергей пожал плечами и велел всем строиться.

2.
Девочка Маша нашла пулемёт,
Больше в деревне никто не живёт.
Да, это о ней. Это о Маше Беллер.
Сейчас девчонке десять лет. Родители умерли девять лет назад при сомнительных обстоятельствах, которых Маша, естественно, не знала, а вернее, не помнила.
Некие добрые люди, которых Машенька тоже не помнила, подложили её под дверь детдома №12 города Москвы, где она жила и училась по сей день.
Двенадцатый московский детский дом являлся самым успешным во всей Москве, а всё потому, что его поддерживал один олигарх – муж директрисы Линды Павловны Ореховой. Детдом на самом деле был преуспевающим, в здании недавно проводился капитальный ремонт, во время которого детей группами отправляли на море. Маше на море не понравилось. Её как назло поселили с теми, кто её просто терпеть не мог, а потому это был не отдых, а ад.
В здании перестроили комнаты. Раньше туда помещалось всего два человека, и таких комнат было по шестнадцать на трёх этажах: первом, втором и четвёртом. А после ремонта сделали по восемь комнат, в каждой по четыре человека. Так стало удобнее, потому что освободившееся место на втором этаже пустили под новую столовую (раньше она находилась чуть ли не в подвале), а на четвёртом этаже под новые классы.
Перестроили спортивный и актовый залы. В спортзале полностью поменяли покрытие пола, сделали новые баскетбольные корзины, купили новую сетку для волейбола, начертили по-новому ауты и, наконец, поставили новые футбольные ворота. А в прилегающей к залу комнате установили тренажёры и массажную комнату. В актовом зале построили заново сцену. Старая уже никуда не годилась: в ней были трещины, дыры, ступеньки на сцену скрипели, а доски угрожающе трещали, готовясь в любой момент проломиться под тяжестью какого-нибудь амбала из десятой группы вроде Павла Кимпаева. Новая сцена сверкала новейшей полировкой, доски больше так жутко не трещали под весом ребят, а ступеньки так страшно не скрипели. Мало того, повесили новый красивый занавес, а так же побелили стены и потолок. Это Алексей Петрович постарался, Линды Павловны муж.
Дети в детдоме делились на десять групп. Самые младшие – 1-3 года (а такие тоже были) – первая группа, и далее по возрастанию. Самая старшая группа – десятая. Там были дети возраста 16-18 лет. После 18 лет ребёнок обязан был покинуть детдом. По мере изменения возраста детей их переводили из одной группы в другую.
Обучение детей в детдоме производилось по пяти стадиям: ясли – 1-3 года, детсад – 4-6 лет, начальная школа – 7-10 лет, средняя школа – 11-15 лет и старшая школа – 16-18 лет. Сейчас Маша и вся её седьмая группа числилась пока в третьем классе, но после лета уже начинала числиться пятым классом. Восьмой группой седьмая станет, когда ребятам исполнится по 13 лет.
Предметы в детдоме были разнообразные, они соответствовали школьной программе. Музыка, рисование, физкультура и ОБЖ преподавались с ясельного возраста и до последнего одиннадцатого класса. С первого класса в течение начальной школы изучались такие предметы, как русский язык, литература, математика, обществознание, окружающий мир, труд, черчение и один язык на выбор: французский, английский и немецкий. С пятого класса предмет окружающий мир заменяли географией, а математика делилась на алгебру и геометрию, и ещё добавлялся предмет история. С шестого добавлялась биология. Сначала ботаника, естественно. С седьмого класса изучали физику, а ботаника заменялась зоологией. С восьмого класса начинали изучать химию, а зоология сменялась анатомией. А с девятого класса анатомия становилась общей биологией. В девятом классе по традиции сдавали экзамены, в десятом изучаемые предметы не изменялись, в одиннадцатом добавлялось начало анализа, и в одиннадцатом тоже сдавали экзамены.
Чтобы рассказать обо всех учителях, мне потребуется очень много места, ста страниц не хватит, поэтому я расскажу только о самых главных. Итак, для начала я представлю вам директрису детдома №12 Орехову Линду Павловну. Линда – редкое, но очень красивое имя. И женщина под это имя подходит. Чуть полноватая, но не толстая, с пышными рыжими волосами – натуральными, хочу заметить. Тётке на вид лет пятьдесят, но на самом деле она старше. Детский дом лично её, его выкупил её муж Алексей Петрович Орехов.
Линда Павловна любит своих детдомовцев, потому что собственных детей бог им с Алексеем Петровичем не подарил. Роднее неё и других учителей у детей никого нет, а потому каждый ребёнок нашёл своё место в сердце Линды Павловны.
Описать всех учителей я не смогу никогда, мне лишь стоит упомянуть о трёх женщинах, которые являлись чуть ли не главными героинями в произошедшем. А произошедшее казалось каким-то слишком надуманным короткометражным фильмом. Кокошкина Марианна Андреевна, которая являлась воспитательницей пятой, шестой, седьмой и восьмой групп, заменила Мане маму. Ну, это грубо говоря. По крайней мере, относилась тётка к ней, как к родной, поощряла её больше всего… слава богу, хоть другие детки об этом не знали, завалили бы тогда Машеньку упрёками. Стоит ещё сказать об учительнице математики Николаевой Наталье Аскольдовне. Наталья была странным человеком. Она никогда не орала на детей, ей это было просто ни к чему: на её уроках в классе было тихо, как в морге… а всё потому, что милая тётенька говорила очень тихим и каким-то замогильным голосом. Как это? А сейчас поясню. Сама в жизни столкнулась с такой училкой, и теперь описываю конкретно её. Имя предусмотрительно называть не стану, но скажу только, что преподавала она не математику.
Наталья Аскольдовна заходила в класс, и ребята замирали в тех положениях, в каких были. Только все до единого лица были повёрнуты к учительнице.
-  Здравствуйте, класс! – негромко говорила женщина и садилась на своё место.
Только после этого детки начинали как-то шевелиться. Одни вытаскивали из сумок учебники, а кто уже вытащил, тот замирал в обычной ученической позе – рука на руку. Когда весь класс замирал в таком положении, Николаева вставала и начинала урок. Нарушение дисциплины на её уроке было чем-то необычным, вернее, этого просто не было. Наталья говорила настолько тихо, что даже скрип стула заглушал её голос. И в то же время, она рассказывала так интересно, что и не хотелось скрипеть этим стулом.
Только однажды произошёл случай, заставивший всю школу содрогнуться. Но об этом потом. А о Наталье Аскольдовне ещё хочется сказать, что малейшее списывание она улавливала с расстояния десяти метров, и ни единой двойки во всей седьмой группе не получила лишь одна Маша. Почему? Потому что не списывала.
И ещё мне очень хочется сказать об учительнице рисования Куйбышевой Инне Викторовне. Мне жаль ребёнка, который осмелится её перебить. Раньше Инна Викторовна работала в обычной школе, поэтому сейчас всё время порывается вызвать родителей, но, вспоминая, что у ЭТИХ детей нет родителей, вызывает воспитателей, а значит, все тумаки сыплются на голову Кокошкиной, либо другим воспитательницам. Но больше всего по шее получает завуч по воспитательной работе Лапина Полина Дмитриевна. Ух и достаётся же ей ежедневно…

3.1 Маша Беллер стала первой отличницей детдома. А потому нажила себе кучу врагов среди остальных ребят шестой, седьмой и восьмой групп. В основном, конечно, среди девчонок. Но Маша получила любовь среди учителей абсолютно честно – она обладала кучей талантов: пела, танцевала, рисовала, а так же прекрасно училась по всем предметам, - и это больше всего злило слабый пол. Подруг у Маши, естественно, не водилось. С соседками по комнате она, правда, не ругалась, они друг к другу претензий не имели, но назвать Юлю Лежневу, Вику Аксёнову и Инессу Подольскую подругами было нельзя. Они были просто приемлемыми соседками.
Если же по той же ненавистной математике задавали сложное задание, вся школа сломя голову неслась за решением к Машеньке. Машуля давала с наилучшими пожеланиями!.. а потом у списывальщиков рвались тетради, текли чернила, или же Екатерина Аскольдовна Николаева без разговоров ставила пару.
По детдому ходили слухи, что Маша ведьма. А Маня их не опровергала. Когда ей исполнилось девять лет, детдом остался без единственной на дворе горки. А всё потому, что Манюня разозлилась на Женю Тохарскую из пятой группы. Машка сжала кулаки и зубы, и порывом сильного ветра с горки снесло верхнюю площадку. Учителя потом всё списали на ураган, бушевавший в то время в Москве, но после этого случая детки впредь старались не злить первую отличницу детдома…
Нет на свете девочки в девять лет, у которой нет мальчика, который ей симпатичен. И Маша не исключение. В её группе был простоватый мальчуган по имени Серов Андрей, от которого сходили с ума те, кто не сходил с ума от физрука. Отец неизвестен, мать – алкоголичка… в принципе, тут всё понятно, если бы Андрюша не остался на руках с трёхлетней сестрой Наташей. Характер мальчишки закалился, но наличие сестрёнки не пустило в его душу зло.
Серов обладал симпатичной внешностью и являлся самым красивым мальчишкой на четыре группы. Кудрявые рыжие волосы были сзади собраны в хвостик, личико усыпано веснушками… в общем, ничего удивительного, что Маня обратила на него внимание.
Учился Андрей средне. Хорошист, что тут скажешь… мальчиком он был прилежным, но способным не ко всему. Например, хоть убей, не получалось у него рисование. Но он старался, и Инна Викторовна ставила ему за старание четвёрки. Так вот этот мальчишка был мечтой всей короткой жизни Маши Беллер. И не зря: он был единственным, кто не дразнил Машу и не подтрунивал над ней.
Во внешности Машеньки был один недостаток, из-за которого на неё сыпались дождём насмешки и подколки. Всё дело в том, что Маня обладала… скажем так, не очень маленьким носом. Но из-за него над ней очень сильно смеялись. Отовсюду слышалось: «курносая», «длинноносая»… Маша очень страдала, потому что смеялись почти все. Только от Андрея Серова за все девять лет не услышала она ни одного грубого слова.
Андрюша придерживался правила: «Девочка – святое, обижать её нельзя». А потому никогда не смеялся над Машенькой.
В принципе, они вообще мало общались. Но если общались, Андрей – самый красивый мальчишка на четыре группы – открыто Маше симпатизировал. Нет, он не жалел её. Наоборот, ему нравились наивные всегда широко открытые глаза, смешное (для других смешное) поведение, какие-то неуклюжие движения… если другим хотелось над этим смеяться, то Андрея это всё приводило в полнейший восторг.
Но Андрюша был тихим, спокойным мальчиком, ему не хотелось нарываться, даже ради девочки, которая ему нравится. Поэтому когда над Машей начинали смеяться другие, он просто молча смотрел на происходящее долгим тяжёлым взглядом. Ему решительно не нравилось то, что творят девчонки. Но он не мог ничего с этим поделать.
Но девочки видели, что Серов симпатизирует Маше… и ненавидели от этого её ещё больше.
-  Что он в этой курносой идиотке нашёл?! – бесилась Оксана Заварская, глядя, как Серов с нежной улыбкой передаёт Мане стопку тетрадей.
Маша и сама удивлялась, что он в ней нашёл, ведь она замечала знаки внимания с его стороны и не понимала, почему он так себя ведёт.
-  Растрёпа, дура, неумеха… вот ужас-то! – фыркала Лизка Карелина. – Я куда красивее!
Что правда, то правда. Причёсываться Манюня ох как не любила. Что касается красоты Лизы, Маша всегда фыркала в ответ, потому что красивой та не была никогда. Ну что красивого в девочке, которая только недавно узнала, что такое помада?! Правда, Маша, конечно, тоже косметикой не пользовалась, но ей-то она была ни к чему…

3.2 Однажды утром, когда все ушли на физ-ру, а дежурными по зданию остались как раз Маша с Андреем, мальчишка подскочил к ней с расчёской.
-  А серьёзно, чё ты не причёсываешься? – поинтересовался он.
-  Не люблю, - призналась Маня, - да и не получается.
Она попыталась расчесать щёткой свои спутанные космы, но вскоре поняла, что это бессмысленно.
-  Видал?..
-  Тогда давай я попробую? – предложил Андрюша, забирая расчёску и усаживая девочку на стул.
-  Э…
Маша вздрогнула.
-  Всё равно не получится, - с усмешкой заметила она, - я пытаюсь сделать это с самого рождения.
-  А вдруг? – хмыкнул Серов. – Не сутулься, Маша, тебе это не идёт.
Маша снова вздрогнула. Откуда он знает, что ей идёт, а что не идёт?!
Она выпрямилась, позволяя мальчишке попробовать расчесать её.
-  Спокойно, - прошептал тот, проводя кончиками пальцев по её волосам.
При этом он случайно задел указательным пальцем её ухо. От этого ощущения у Маши мурашки по коже побежали…
Ну какая может быть любовь в десять лет?! Не может быть и речи даже о влюблённости… но они нравились друг другу, это факт!.. и всё же Маша боялась признаться Серову в своих чувствах. Она не знала, как отреагирует мальчишка на эту новость.
-  Вот и всё, - вывел её из мыслей голос Андрея. – И чего тут страшного?..
-  Что всё? – удивилась Маша, вздрагивая.
-  Я всё расчесал… что с тобой?.. э… две резинки есть?
Речь Андрюши получилась сумбурной, голос дрожал… ничего удивительного, причёсывать девочку (чужую, не сестру) ему приходилось в первый раз.
-  Возьми на тумбочке у моей кровати, - кивнула Маша, запоздало соображая, что ничего не почувствовала. Но почему?..
-  А как я узнаю, где твоя кровать? – усмехнулся Андрей. Его голос уже чуть окреп, но всё ещё прерывался.
-  Покрывало… - пробормотала Маша. – Покрывало другого цвета, чем на остальных постелях.
Серов похихикал и отправился в Машину комнату. А девочка погрузилась в раздумья. Что он делает?.. и зачем?.. зачем ему это надо?.. почему его внимание приковано к ней, а не к девчонкам покрасивее?..
На мой взгляд, стоит заметить, что другие мальчишки детдома не задирали её. Правда, произошло это после одного незавидного случая.
Макс Минин был высоченным парнем из самой старшей десятой группы. И повадился он девчонок пугать. Выпрыгивал на них из-за угла, после чего девочки с криками разбегались. Так и выпрыгивал… пока не наскочил на Машу. Конечно, Беллер не боялась какого-то слоноподобного идиота, но её очень раздражало, когда с ней вот так обращались. Мало того, она опаздывала на обществознание – свой любимый предмет, а Макс оказался вроде как препятствием…
-  Пошёл к чёрту, придурок, - прошипела Маша, обходя его и продолжая следовать дальше.
Макс опешил… и совершил большую ошибку. Он кинулся за ней и схватил её за плечо. Машеньку передёрнуло. Наглости в свой адрес она не терпела ещё больше, чем препятствия…
Рука соскользнула с её плеча, а в следующий миг Макс Минин заехал себе кулаком в нос. Все мальчишки, присутствовавшие при этом, разбежались кто куда. А Машу больше не трогали.
…Серов вернулся с двумя фиолетовыми резинками.
-  Эмм… даже если больно будет, не дёргайся, ладно?
-  Окей, - засмеялась Маша. – А будет больно?
-  Не знаю…
Но больно не было. Она опять ничего не почувствовала. Только по коже бежали мурашки от прикосновения нежных пальчиков.
-  Андрей! – позвала Маша.
-  Что такое?
-  Почему я ничего не чувствую? Ты же сказал, что может быть больно…
-  Откуда я знаю? – засмеялся мальчик. – Видимо, я умею делать девочке приятно… а ты стала очень красивой… - добавил он после некоторого молчания.
-  ЧЕГО??? – вытаращилась Маня.
-  Иди да посмотри сама, если не веришь, - хмыкнул Серов.
Маша встала со стула и подошла к зеркалу. Подошла, посмотрела… и не узнала себя. Вместо привычной лохматой шевелюры на её голове красовались две элегантные косички.
-  Это… восхитительно! – восторженно пробормотала девочка.
-  Я знаю, - усмехнулся Андрей. – Я сам только что тебе то же самое сказал.
-  Но… как ты… это сделал?..
-  Не знаю, - пожал плечами мальчишка, - старался!.. ради тебя…
-  Э…
В этот момент на этаж вошли Дима Белов и Ира Олисова, сладкая парочка из шестой группы. Ирка кинулась ловить свою челюсть, прочно застрявшую в районе пупка, а Дима хмыкнул:
-  А я давно от тебя что-то такое ожидал, Беллер…
Когда все узнали, как преобразилась Маша, волна ненависти захлестнула слабый пол ещё больше. А Серов вообще перестал скрывать свою симпатию к девочке, ходил с ней чуть ли не под ручку, а самое главное – ежедневно делал ей причёску, всем этим подливая масла в огонь. Маша же от всей души радовалась, что у неё появился настоящий друг.

4. Маша закончила проверять тетради и отложила ручку. И что теперь делать?
Большие дорогие настенные часы показывали девять часов. Через полчаса урок рисования, а сейчас ей абсолютно нечего делать…
-  Манька, чё грустим? – внезапно дверь класса распахнулась, и внутрь помещения вместе с порывом ветра ворвался Женя Леонов, чуть смешной, но очень добрый парень из её седьмой группы. Надо сказать, самый быстрый парень в группе. Все первые места на соревнованиях по бегу – его.
Тетрадки, сдутые порывом ветра, с грохотом посыпались на пол, а в классе, учитывая открытое окно, возник сквозняк.
-  Женька, дверка! – взмолилась Маша. – Полетят ноты у Надьки со стола, огребём таких…
Она не договорила, но и так стало понятно, чего они там огребут, а потому Евгений поспешно захлопнул за собой дверь, а потом кинулся собирать тетрадки.
-  Машка, ну извини! Не со зла же я…
Маня усмехнулась. Конечно не со зла! Кто ж нарочно тетради со стола сдувать будет?.. Да тем более у Надьки…
Надька, а вернее, Надежда Юрьевна Кедрова – учительница музыки. Чуть ли не самая молодая преподша в детдоме! А всё потому, что своих деток Наде бог не послал. Пожалел детей, которые могли бы у неё родиться.
Надюша обладала весьма склочным характером, мечтала, конечно, выйти замуж (кто ж в двадцать пять лет об этом не мечтает), но у неё была одна проблема: имелся пёсик необычной породы по имени Кронштейн. Чего в нём страшного? А то, что Наденька уже дважды вдова и один раз разведена. Пёс в буквальном смысле спустил с лестницы её первого мужа Лёшу – столкнул, когда тот собирался идти с ним гулять; второго мужа Пашу Крон довёл до инсульта своим воем; а третий – Юра – просто сбежал от жёнушки, ведь бог любит троицу, а Юрик третьим быть, естественно, не хотел. Расставаться с собачкой Надежда ни под каким предлогом не хотела, а потому уже отчаялась выйти замуж.
…- Мань! Ну ты меня простишь? – позвал Женька, передавая ей стопку тетрадей.
-  Я подумаю, - заявила Беллер. – Бери и неси Кокошкиной, - она вернула тетрадки обратно парню. – Тогда, может быть, прощу.
-  Маша! Ну зачем ты так? – обиделся Леонов. – Ведь я же…
-  Да успокойся ты, - хмыкнула Маня, - ничего страшного. Мне просто помощь нужна, вот и всё.
Всему детдому было известно, что Женёк способен довести до истерики своим нытьём даже директрису, которая обладала ну абсолютно ангельским терпением, а потому Маша решила, что лучше пусть парень не ноет.
-  Хорошо, - тут же оживился Женя и подхватил тетрадки, - хочешь, я и сумку твою до класса рисования донесу?
-  Хочу конечно, - пожала девочка плечами, - какая нормальная девчонка этого не хочет?..
И правда, Маше никто никогда до этого не носил её сумку. Интересно, почему?..
Женька схватил Машин рюкзачок с покемонами, и они потопали в класс рисования на пятый этаж. Кабинет Куйбышевой находился под самым чердаком. Видите ли, Инка посчитала, что в отдалении от всех у деток откроется «третий глаз» и появится талант. Тётка была она не плохая, но со странностями. Может быть, он у кого-то и открылся, но только Манька, хоть и рисовала очень красиво, но рисовала исключительно лошадок, правда, и на очень милых пейзажах, вроде зимнего леса или на фоне заходящего солнца.
Инны Викторовны ещё не было, а потому Евгений без страха распахнул милую ДСП-шную розовую дверку и пропустил Машу вперёд. Маня обвела класс взглядом, убедилась, что Куйбышевой на самом деле нет, и уже хотела идти на своё место у окна, как вдруг её глаза остановились на Андрее Серове. Челюсть мальчика прочно застряла в районе пупка, а глаза его неотрывно смотрели на Женю с Машиной сумкой в руках. Беллер взяла свой рюкзачок.
-  Спасибо, Жень, - улыбнулась она. – Доставь тетрадки Марианне и как можно скорее, я тебя прошу. А то мне так тоскливо на первый этаж переться…
-  Ладно, ладно, хорошо, - закивал Леонов. – Только…
-  Тебе что, опять списать что-то дать? Не матиш, ты же знаешь.
-  Нет, что ты! – замотал головой Женька, - сядь со мной на окружающем мире.
-  Зачем? – удивилась Маша.
-  Так у нас же контроха…
-  А, ну да… хорошо, конечно. Только навряд ли мне удастся тебе помочь. Лариска всё видит, всё слышит…
-  Ничего. Это мы ещё посмотрим! – засмеялся Женя и скрылся за дверью класса.
Маша пожала плечами. От многих мальчиков приходили предложения сесть с ними на каких-либо уроках, и ничего в этом необычного не было. Только никто из них её портфели не носил…
-  Привет, - помахала она рукой Андрею, садясь за парту перед ним. – Эй, что это с тобой?
-  Да так… - Серов потряс головой. – Женя, он…
-  Послушай, ведь ты мне никогда сумку не носил, - заметила нагло Маша и прикусила язык: вдруг обидится ещё.
Но Андрюша вдруг признал:
-  Ты права, с моей стороны претензий быть не может.
Маша ахнула, и тут мальчишка прицепился с новой проблемой:
-  Ты опять не причесалась, Машка?!
-  Э… - Маня потрясла головой. – А я и не заметила…
-  Ох уж эти девушки… - покачал головой Андрей. – А ну иди сюда.
И Маше пришлось плюхнуться на соседний от Андрюши стул, чтобы мальчик её причесал. Что поделать! Кроме него никто её так причёсывать не будет!
-  И что ты ко мне с этим причёсыванием привязался?! – возмутилась Маня, когда Серов случайно дёрнул её за колтун, который никак не хотел расчёсываться.
-  Не хочу, чтоб моя подружка ходила растрёпой, - заметил парень, - а что, тебе так уж неприятно? Могу и не причёсывать…
Машка испуганно замотала головой. Ей было так приятно, что Андрюша оказывал ей знаки внимания, что она могла и пожертвовать ради этого какой-то сотней волосинок.
Серов продолжил расчёсывать. От этого ощущения у Маши в сотый раз захватило дух. И вдруг всё пропало. Мальчик снова задел расчёской за этот дурацкий колтун, и Мане стало невыносимо больно.
-  Мне очень жаль, но его придётся выстричь, - тихо заметил Андрюша. – Расчесать его невозможно.
-  Это не обсуждается, - отрезала Маша, - нет, нет и ещё раз нет!!!
-  Но я его не расчешу никогда, - возразил мальчишка, - что ты предлагаешь? Я не смогу сделать вторую косичку!
-  Я запрещаю меня стричь, - воскликнула Беллер очень громко, и весь класс уставился на неё. После чего ей ничего не оставалось сделать, как встать и выйти прочь, потому что осуждающих глаз Андрея она вынести не могла.
В дверях Манюня столкнулась с Женькой.
-  Эй, ты куда? – удивился тот.
-  Голова… закружилась, - соврала Маша, - к Фаине в медпункт пойду.
-  А… ну иди… на окружку вернёшься? – с надеждой спросил парень.
-  Не знаю, - пожала плечами Маня, - если температуры нет, вернусь.
Фаина Стрешнева была медсестрой в медпункте. Тёткой была доброй, дети всегда слышали от неё то, что хотели услышать. Допустим, захотелось Насте Кабалевской не пойти на контрольную по русскому, пришла Настёна к Фаинке и ноет: «Ой, башка болит!» Та тут же просекает мысли девочки, вручает ей градусник, а через пять минут со скорбным видом сообщает: «Ой, Настенька! Да у тебя же высокая температура!» И вручает пациентке бумажку вроде справки с освобождением от уроков до конца дня. Кабалевская целует медсестру в щёку и убегает. Зато потом Фаина, любящая покушать, получает вторую булочку или добавку супа, так как Настя не пришла на обед.
-  Что случилось, Машенька? – проворковала Стрешнева, едва увидев Беллер на пороге своего кабинета.
-  Голова закружилась в кабинете ИЗО, - отчеканила девочка, - хочу температуру померить.
Фаина в ужасе уставилась на неё. Вроде бы ей, Машеньке, не надо прогуливать контрольные! У себя в кабинете Стрешнева Беллер видела только два раза, и оба раза та припёрлась с ангиной. Значит, если сейчас Маша к ней пришла, дело очень серьёзное.
Фая вручила девочке градусник и усадила её на кушетку у окна.
-  А что было до того, как голова закружилась? – заботливо спросила она.
-  Да ничего, - пожала плечами Машенька, - сидела себе за партой, а потом как возьмёт, да закружится…
-  А раньше такое было?
-  Что? – не поняла Беллер.
-  Ну, так резко вдруг голова уже кружилась?
-  Не, - помотала головой Маня, - по крайней мере, я не помню.
Фаина забрала у неё градусник. Термометр показывал тридцать семь и три. Женщина озвучила цифру и спросила:
-  Ты пойдёшь дальше на уроки?
-  На следующий нет, - покачала головой Маша, - лучше отлежусь у себя в комнате. Можно?
-  Конечно! – закивала Фая, - держи аспирин, прими через десять минут, а бумажку я тебе выпишу, что ты у меня была.
Маня покорно закивала, взяла у медсестры маленькую беленькую таблеточку и стала ждать справки. Когда Фаина выдала ей листочек, девочка вежливо поклонилась и отчалила. Тётя покачала головой: «Какая самоотверженная девочка! И на уроки даже дальше пойдёт…»

Маша поднялась к себе на второй этаж и пошла по коридору, увлечённая своими мыслями. Кому, собственно, в этом мире она нужна? А ровным счётом никому! Учителя её любят… но только за её характер и прилежность! Будь она наглая и хамка, к ней бы относились точно так же, как к Алине Завадской – били, ругали, ставили бы двойки…
А парням она нужна только для того, чтобы дать им с распростёртыми объятьями тетрадку по русскому, окружающему миру и музыке! В сущности, девчонкам тоже. Маша никогда не удивлялась, почему мальчишкам до неё дела нет. Носатая, растрёпанная, полная дура… и хоть обладала она совершенно точёной фигуркой, на талию мальчишки смотрели в последнюю очередь.
Другое дело Андрюша Серов… хотя, в принципе, ему тоже на неё наплевать. Престижно иметь в подругах отличницу, а если эта отличница ещё и красавица… и никакая она ему не подруга, он её причёсывает, чтобы повысить свой престиж!
Так, погружённая в свои невесёлые размышлениями, Маня не замечала ничего вокруг, а потому врезалась… в Андрея.
-  Ты что тут делаешь? – ахнула она, отпрыгивая на метр назад. – Это девчачья половина, свалил бы ты, пока нянька Ритка не увидела!
-  Не груби мне, Мусик, - попросил ласково Серов, и Маша тут же потеряла всю свою спесь.
Мусиком она разрешала называть себя только ему. Но всё же она угрюмо сдвинула брови и чуть теплее повторила:
-  Так что ты здесь делаешь?
-  Почему ты убежала? – вместо ответа взволнованно спросил Андрей.
-  Только не говори, что ты искал меня, - фыркнула Маша. – И как Инка тебя только выпустила…
-  Я на самом деле искал тебя, - заметил Серов. – Что случилось?
-  Я не разрешаю себя стричь, - жёстко повторила Маня и, обойдя его, отправилась в свою комнату.
Андрей, видимо, понадеявшись, что с ним не будет то же самое, что и с Максом Мининым, догнал её и взял её обеими руками за плечи.
-  Странно, что ты подошёл ко мне ближе, чем на метр, - не оборачиваясь, заметила Маша. – Видимо, ты мне настолько нравишься, что моя защита ослабела.
Андрей усмехнулся, словно всегда это знал.
-  Я всё-таки выстригу этот колтун, - тихо заявил он, - как бы ты не сопротивлялась!
Маня стиснула зубы, вырвалась из его рук и ушла в свою комнату. Но там она, вопреки ожиданиям парня, села не на кровать, а на стул и фыркнула:
-  Стриги!
Андрюша поймал челюсть и вытащил из кармана педикюрные ножницы и расчёску. Он пододвинул к её стулу другой и плюхнулся на него.
-  Заодно доплету вторую косичку, - хмыкнул он, - а что это ты вдруг согласилась?
-  Сопротивление бесполезно, - призналась Маня, - стриги, пока я не передумала, - добавила она абсолютно ледяным тоном.
И мальчик начал медленно и осторожно выстригать огромный колтун, который застрял прямо на проборе и не давал плести вторую косичку.
-  А Инна Викторовна меня выпустила, - заметил он через некоторое время, - мы как раз учились собачек рисовать. Ну, у меня как всегда ничего не получилась, Куйбышева покачала головой, а я как раз выйти просился, ну она и разрешила. Иди, говорит, не порти рабочих пальчиков. Почему, спрашивается, рабочих?! Я ж на фортепьяно бренчать умею!!!
Фортепиано?! Маша тихо офигела. Самое большое, что мог вытянуть из старинного инструмента этот юноша, это собачий вальс, и то фальшиво. Правда, Маша сама могла сыграть лишь гамму, и то с ошибкой… но фальшь-то она слышала!!!
-  Ты закончил? – спросила Маня ещё через пятнадцать минут.
-  А ты так хочешь меня прогнать? – ухмыльнулся Андрей… и обнял её за плечи. – Я…
Маша вздрогнула и резко обернулась.
-  Что ты делаешь?
-  А нельзя? – усмехнулся мальчик и ещё сильнее прижал её к себе.
-  Не знаю… - пробормотала Маша. – Просто это так… ново…
Их лица находились на расстоянии сантиметров пяти. Девочка чувствовала у себя на щеке его горячее дыхание.
-  Не думаю, что… - начала она.
-  Что-то не так? – удивился Андрей. – Я делаю что-то неприятное?..
-  Наоборот… - помотала головой Маня, - но это так странно всё…
-  Что странно? Хотя… ты права…
На миг Серов задумался. А что он делает? Ведь он действует, подчиняясь инстинктам, не более… или он всё-таки влюбился?..
-  Ну, если хочешь ещё новых ощущений…
-  Хочу!
-  …то пожалуйста, - закончил Андрюша и поцеловал её в губы.

5. Оторвались они друг от друга, когда прозвенел звонок на перемену. Маша глянула на наручные часы – единственную её дорогую вещь – и с криком «Контрольная!» кинулась прочь. Правда, в дверях она остановилась и обернулась:
-  Эй, ты идёшь?
Андрей кивнул и встал со стула. А Маша ждать его не стала и бросилась дальше, ведь она обещала Жене Леонову помочь ему.
Она знала, что этот поцелуй не изменит отношения к ней. Но ей не хотелось верить в произошедшее. Ведь ей всего десять лет… правда, завтра будет одиннадцать…
А на следующий день – в день своего рождения – она сбежала из своего детдома. Но об этом позже. А сейчас сломя голову она неслась на четвёртый этаж в кабинет окружающего мира.

-  Ох ты блин… опять я за доклад пару схлопотал… - выдохнул Женька, плюхаясь со своим двойным листочком за вторую парту первого ряда. – О боже… Марианнка меня кокнет…
Маша усмехнулась. У неё как всегда стояла твёрдая пятёрка, поэтому ей-то волноваться было не о чем…
А задавали им доклад о земной коре. Два двойных листа в клеточку! Про земную кору!!! Да такое навалять мог только вундеркинд… коим Маша и являлась.
-  Не переживай, - сочувственно покачала она головой. – Всего-то выговор…
-  ВЫГОВОР?! Машка, блин!!! Ты что, никогда наказаний не получала?.. хотя да, откуда тебе…
Евгений совсем расстроился и уставился в окно. В класс влетел запыхавшийся Серов. Увидев, что Маня села с другим, он лишь покачал головой и плюхнулся на своё место. Привык уже, что его подружка популярна на контрольных…
Дверь снова открылась, и на этот раз в класс впорхнула учительница окружающего мира и географии Нестерова Лариса Леонидовна, маленькая худая тётенька лет сорока пяти. Тут можно долго смеяться над описанием: больше всего на свете масюська-училка терпеть не могла, когда на её уроках едят. Ну, и конечно, когда списывают. Но питание на своих уроках она ненавидела всей душой и дотошно проверяла сумки учеников перед уроком на наличие еды. С булками и бутербродами в класс не пускались, а потом воспитательницы получали крупный нагоняй.
-  А ну признавайтесь, кто ел на подоконнике напротив моего класса?! – взвизгнула Лариска, едва влетев в класс. Взвизгнула так, что все девчонки схватились за уши.
Боря Кошкин, самый крупный парень в седьмой группе, неуверенно поднял руку. Ни для кого не было секретом, что Борька большой охотник пожрать… но его ж сто раз предупреждали: не сори печеньем перед классом у вечно худеющей Нестеровой!!!
Да, надо сказать, что маленькая учительница потому такая и крохотная, что всю жизнь худеет. И, несмотря на фигуру сорок четвёртого размера, абсолютно подростковую стрижку под каре и тоненькое сопрано Лариса Леонидовна разведена, имеет взрослую дочь и более найти мужа не может. Никто не понимает, почему мужики не смотрят на такую красивую бабу, как Нестерова…
…-  Борис!!! Вон из класса!!! – взвыла Лариска. – Я вас научу, как нормально в столовой питаться!!! Развели, понимаешь ли, у меня здесь буфет…
-  Лариса Леонидовна, - позвала Маша, - я вам чистых тетрадей принесла. Вы просили?..
Нестерова уставилась на девочку и моментально сменила гнев на милость:
-  Вот спасибо, Машенька! Век не забуду! А то мне, старой, в подвал за тетрадками ползать тяжело…
На самом деле, тётка эта любой чемпионке мира по бегу фору дать может. Весит крохотная преподша при росте сто шестьдесят сантиметров пятьдесят килограмм (и всё ещё худеет)! А бегает она как… недавно пятая группа ходила своим ходом на экскурсию в Дарвинский музей (благо, что он рядом, только на троллейбусе проехать чуть…), так Лариска догнала этот самый троллейбус, остановила да ещё ждать заставила, пока весь состав группы не подтянулся…
-  Я обещала контрольную работу? – спросила ехидно Нестерова.
Класс хмуро закивал.
-  Отлично, - усмехнулась тётка, - взяли тетрадки, достали ручки… Кашемирова, раздай тетради!
Катюха с тяжёлым вздохом поднялась со своего места. Ну на всех уроках она раздаёт письменные принадлежности! Это потому, что сидит на первой парте, да ещё прямо напротив учителей.
Её соседка, тоже Катя, но уже Варсанова, ехидно хихикнула. Варса сидит ближе к стене, а потому ей только один раз досталось раздавать тетради – когда Кашемирова заболела.
Женька с ужасом уставился на свою тетрадку. На обложке за последнюю контрольную у него стояла четвёрка.
-  Это ещё откуда? – прошептал он, протирая очки. – Маш, я плохо вижу… может, это не моя тетрадь?..
Беллер взяла у соседа тетрадь, повертела в руках, открыла последнюю контроху, просмотрела её…
-  Нет… твоя… Женька, только честно: у кого списал?
-  Ты думаешь, я помню?! – фыркнул Леонов и задумался: - С кем же я сидел?..
-  Со Светкой Ченышенко, - подсказал Игнат Бобров, сидящий за Женей. – У Светика пять, а у тебя четвёрка – Ларка снизила оценку за списывание.
-  Генка… а ты откуда знаешь? – ахнула Маша.
Игнат понизил голос:
-  Так я сам у Светика списывал…
В этот момент Нестерова достала свои большие, «крупнокалиберные», как выражался Серов, очки и свою незаменимую жёлтую папочку – в этой папочке она хранила самые каверзные самостоятельные работы. Лариска без папки – это всё равно, что рыба без воды.

6. Вопросы Машке показались плёвыми. Но вот несчастный Женька Леонов весь измучился.
-  Ну как же это?.. – бубнил он тихо. – Как же… как же…
-  Что случилось? – толкнула его в бок Маня. – Потише думать нельзя?
-  Как называется верхний слой земной коры?
-  Почва… - офигела Маша и плюнула: - Ну и дурак же ты…
-  И правда… - пробормотал Женька. – Почва… как же я сам не додумался?..
-  Леонов, в чём дело? – осведомилась Нестерова. – Какие-то проблемы?
Женя вжал голову в плечи, и тут Машка сжалилась над соседом:
-  У него ручка не пишет, Лариса Леонидовна!
-  Да, сейчас, - кивнула тётка и полезла в ящик стола в поисках ручки.
-  Спасибо, - прошептал Женька и сжал под столом Машину руку.
У девочки по коже мурашки поползли. Что же это? От любого мальчика то в жар, то в холод теперь бросать будет?..
Лариска выдала Жене новую ручку:
-  Пиши дальше, Леонов. Ребята, через десять минут сдаём работы.
-  О боже, - послышались вздохи.
Маша, которая уже всё написала, сдала работу и позволила себе оглядеться. Ксюха Барыгина ковыряла в носу над листочком с четырьмя фразами. Лизка Карелина задумчиво склонилась над работой, видать, всё-таки что-то учила. Оксана Заварская с усмешкой на лице грызла ручку. Списала, видимо, у кого-то…
Вдруг Маше в лоб впечатался комок бумаги.
-  Блин, - тихо выдохнула она, расправляя листочек.
«Мань, исток – начало или конец реки? Дима Варин», - прочитала она. – «Писец! А я ему ещё помогать должна после того, как он меня молоком в столовке облил?!»
Давняя история. Димка по приказу всё той же Барыгиной вылил Маше на джинсы стакан молока. Потом долго в этом раскаивался, но Маня затаила обиду. «Ну, пускай он пару получит!» - злорадно подумала девочка, мстительно написала: «Конец», - и бросила комок обратно парню. Попала кстати ему не в лоб, а намного ниже…
-  Хороший прицел, - в полной тишине раздалось шипение. – Лариса Леонидовна, можно выйти?
Нестерова глянула на Диму и великодушно разрешила.
-  Походу, ты ему кое-чего отшибла… - пробормотал Женя.
-  Ага… так ему и надо, - буркнула Маша. – Пиши давай, а то плохо будет!
Через десять минут Лариска скомандовала:
-  Время! Сдаём работы!
Ксюха стиснула зубы и со вздохом сдала пустой листочек. Лизок с Оксаной всё благополучно дописали и были довольны собой. Да и Женька тоже как раз всё закончил и радостно сдал работу.
-  Ну всё, теперь если не пять, то четвёрка точно обеспечена, - хмыкнул он.
-  Я рада за тебя, - кивнула Маша, нервно поглядывая на дверь: все уже всё сдали, а Димка Варин ещё не вернулся. – Лариса Леонидовна, а Варин?..
-  О! Я и забыла!.. - призналась Нестерова, - эй, кто там у нас… Бобров! Поди, глянь, где там твой однокашник!
Игнат нехотя поднялся с места:
-  Почему я?
-  Ты последний работу сдал, - мотивировала свой выбор учительница.
Генка вышел из класса, а через две минуты вернулся с глазами, полными ужаса.
-  Лариса… Леонидовна… - пробормотал он. – Там…
-  Что такое, Бобров?! – испугалась училка.
-  Надо звать физрука, - выдохнул Игнат. – Похоже, у Димона крупные проблемы… а без Сергея Семёныча он не выйдет…
-  СЕРОВ! – рявкнула Лариска.
-  Я! – подскочил Андрей.
-  Живо за Легачёвым! Беллер!
Маша резво подошла к преподше.
-  Что такое?
-  А ты беги за Кокошкиной. ЖИВО!
Маня и Андрюша сорвались с места и застряли в дверях.
-  Твою мать… - тихо сообщила девочка и отскочила назад. – Проходи.
Андрей уступил её дорогу:
-  Нет, ты проходи.
-  Спасибо, - кивнула Маша и выскочила из класса.
Серов кинулся за ней – им всё равно было в одну сторону.
-  И как твой новый дружок? Справился с контрольной? – ехидно осведомился на бегу он.
Маня резко затормозила.
-  Если ты о Женьке, - процедила она, - то он мне не дружок. Я просто всегда выполняю обещания, а ему я обещала. И потом, ты что, ревнуешь?
Тут уже офигел Андрей, а Машенька кинулась дальше. Споро скатилась по перилам до второго этажа и кинулась в двадцать четвёртый кабинет. Марианна Андреевна, водрузив смешные круглые очки на нос, проверяла какую-то работу. Маша ворвалась без стука, и учительница уже хотела начать ругаться, но, увидев, в каком виде девочка, просто тихо спросила, что случилось.
-  Марианна Андреевна, - пробормотала Маня, - там такое… короче, я, похоже, Димке Варину кое-что самое ценное отбила.
-  Что?.. – ахнула женщина.
И Машка рассказала, как ей пришла записка, и как она решила отомстить за пролитое на неё молоко.
-  Мстить нельзя, - вздохнула Кокошкина, - но отбить ему… короче, оставить его без детей простой бумажкой невозможно.
«Ага, если учесть ещё, с каким злорадством эта бумажка была кинута и кем…» - с грустью подумала Маша. – Марианна Андреевна, вы меня накажете?
-  За что? – удивилась воспитатель. – Что за глупости ты говоришь? Я ж тебе ещё раз повторяю: шариком от бумажки парня импотентом не сделаешь!
Маша не верила своим ушам. Чтоб Кокошкина – сама Кокошкина! – так выражалась?..
-  Ладно, пошли разбираться, что там с твоим Димой случилось…
-  Он не мой, - тихо огрызнулась Маня.
Марианна Андреевна пожала плечами и вышла из кабинета.
7. Через десять минут у входа в мужской туалет на четвёртом этаже, откуда доносились надрывные всхлипывания, собрался почти весь детдом. И все знали, по какой причине Дмитрий Варин сидит сейчас в одной из кабинок и рыдает как девчонка.
-  Димас всегда был очень противным, - заявила какая-то девочка. – Не нравился он мне никогда, вот так…
-  Но причём тут его достоинство?! – с надрывом возразил кто-то, тоже вроде женского пола. – Интересно, чем Димон Беллер не угодил?..
Машка, стоявшая неподалёку, промолчала. Она-то целилась в голову… а попала в головку…
Женька и Андрей стояли рядом и в два голоса пытались успокоить безутешную девочку.
-  Ты ни в чём не виновата, - заметил Серов, - он сам попросил помощи. А ты просто не метко кинула…
-  Андрюх, тебе когда-нибудь между ног били? – поинтересовался исподлобья Женя.
-  Ну? – кивнул парень.
-  И ты, значит, в курсе, как это больно.
-  Конечно. К чему ты клонишь?!
Ответить Евгений не успел, потому что из туалета вышел физрук Сергей, а за ним красный как рак Димка Варин и раскрасневшийся от волнения Игнат Бобров. Мужик показал всем рукой, чтобы ребята расступились, и медленно провёл несчастного Димку мимо учеников. Когда учитель с Димой скрылись на лестнице, дети налетели на Игната.
-  Генка, расскажи, что произошло!!! – завизжала Комарова Наташа из первого класса, перекричала всех, все замолчали, и тогда Игнат начал рассказ.
-  После того, как Манька бросила в него записку с ответом, комок приземлился ему… ну, вы поняли, куда. Почему так случилось, непонятно, но сейчас у Димки на… достоинстве здоровенный синячище. Ну чё, Манюня? Может, ты нам объяснишь, как ты это провернула? – спросил Бобров у Маши.
На что девочка лишь пожала плечами:
-  Откуда я знаю, Ген? Кинула и кинула… вот пристали… блин…
С этими словами она фыркнула и ушла прочь.
Уроки в этот день были сорваны…

Маша пошла в медпункт с намереньями попросить у Димки прощения. Фаина открыла дверь и удивлённо уставилась на девочку:
-  Что случилось?
-  Дима Варин здесь? – спросила Маня. – Мне срочно надо его увидеть.
-  Нет конечно… - покачала головой Фая, - я ему намазала синяк и велела ему в его комнату идти. Иди к нему, может, отыщешь его…
-  Спасибо, Фаина, - кивнула Машенька, - я тебя не забуду…
Это значило, что на ужине вторая булочка с маком Файке обеспечена…
Фая оказалась права: Димас был у себя. Белокурый мальчишка лет одиннадцати сидел на своей кровати у окна и что-то читал.
-  Дима! – позвала Маня, чувствуя какой-то дискомфорт. Она ощущала себя на эшафоте перед казнью, причём, не в качестве палача.
Блондин обернулся и уставился на девочку.
-  Чего пришла? – спросил он тихо. – Добить меня? Что ж… вперёд! Я всё теперь стерплю!
Маша сжала кулаки, сделала шаг вперёд… а потом вдруг кинулась к мальчишке, плюхнулась рядом с ним на кровать и обняла его. Чего только мог ожидать Дима, но только не этого.
-  Прости меня, Димка, - всхлипнула Маня. Она сама была удивлена своему поведению, но ничего с собой поделать не могла – она чувствовала вину перед ним. – Послушай, я не знаю, что на меня нашло…
Варин медленно поднял руку и осторожно погладил девочку по пшеничным волосам.
-  Ничего страшного, - пробормотал он. – Ладно, не расстраивайся. Это же синяк, а он пройдёт…
-  Точно? – Маша вытерла слёзы рукавом свитера, болтавшегося на поясе. – Эх, дура я, дура…
-  Успокойся, пожалуйста, - взмолился Димон, не переносивший девчачьих слёз. – Я прощаю тебя. Довольна? Ну хватит! Затопишь всю палату!
Маня засмеялась, и Дима тоже.
-  А мне потом пол от твоих слёз отмывать… ну да, конечно… и покрывало стирать…
-  Это и Палка сделать может.
Палка – Сюзанна Павловна, завхоз. Тонкая как палка, да ещё и с отчеством подходящим…
Ребята захохотали, и Варин даже на время забыл о своём синяке. Надо же… а ведь Белка, оказывается, неплохая девчонка…
-  Слушай, Машка, и ты меня всё-таки прости, что я тогда тебя молоком облил, - после некоторого замешательства произнёс Дима. – Дура эта Ксюха, я с ней не дружу больше, хе-хе…
-  И не надо, - усмехнулась Беллер, - со мной лучше дружи, а то мне так друзей не хватает… ну ладно, ты меня точно простил?
-  Конечно… эй, Мань, а сколько ща время?
Маша глянула на наручные часы и рассвирепела: ребята, заболтавшись, уже почти пропустили ужин.
-  Эх ты блин… побежали скорее, а то нам…
-  Я не могу скорее, - со вздохом заметил Димас, - теперь мне неделю ползать, как черепаха…
-  Пошли, Димка! – взмолилась Маша. – Ты что, хочешь по шее получить? Я-то не получу, а вот тебе мало не покажется. Помнишь, что Марианнка говорила?
-  Чё?
-  «Освобождение от уроков не является освобождением от завтрака, обеда и ужина. Если только вы не заразны и не лежите с температурой сорок градусов по Цельсию!» - процитировала Маша свою воспитательницу. – Пойдём уже! Давай, отрывай зад от постели, а то…
-  Ладно, не переживай, - замахал руками Варин и поднялся с кровати. – Пошли.

В столовую они влетели за десять минут до конца ужина, поэтому оба ещё что-то успели съесть. Едва Манька плюхнулась на своё место, на неё накинулись Серов и Женька:
-  Ты где была?
-  Профыла профения у Димки, - с набитым ртом отозвалась Беллер, а, прожевав, добавила: - А вы что, не видели, с кем я пришла?
Женька обиженно отвернулся. А Андрей просто насупился:
-  Я не слежу за тем, с кем ты там ходишь…
-  Ревнивец, - засмеялась Машка, проглотила огромную ложку картошки и запила её киселём. – Да ну вас, блин, обоих! Где хочу, там и хожу.
И она, нарочито рассерженно, пересела за стол к своим соседкам по палате. И одна из них – Вика Аксёнова – даже обрадовалась этому: она поссорилась с девчонками, а так как она была очень болтлива, теперь ей было не с кем болтать.
-  Здорово, Машка! – воскликнула Вика, - что тебя к нам привело?..
-  Излишнее мужское внимание, - засмеялась Маша, дожёвывая сардельку. – Надо же как… то ни одного кавалера, а тут целых три…
-  Это кто же? – удивилась Аксёнова. Она была хоть и болтлива, но, к сожалению, очень не наблюдательна. Блондинка, что ж вы хотите?..
-  Серов Дрон, Женька Леонов… и Димка Варин…
-  Э… ты ж его убила вроде?.. – пробормотала Вика, причём, неясно было, о ком из мальчишек она говорит.
-  Викусь, я никого не убивала, - заметила Маша. – С чего ты взяла?..
-  А в стенгазете статья под заголовком: «Димас Варин – погиб парень от руки Машки Белки», - пояснила Вика. – Не видела?
-  Ещё посмотрю, - зло заверила её Маня. Настроение мигом испортилась. Ох, Ксюха Барыгина… зря ты связалась с Машей Беллер…

8. На следующий день Маше исполнилось одиннадцать лет. Но об её дне рожденья все забыли, и Маня очень сильно расстроилась. Правда, о днюхе вспомнила Вика Аксёнова и вручила соседке по палате новые, ещё не ношенные красивые сиреневые трусы в мелкий розовый цветочек.
-  Выпросила у Марианнки три дня назад… но решила, что раз у тебя день рожденья…
Маша обняла соседку. И на кой чёрт она оправдывается?..
Юля и Инесса – две другие соседки – тоже вспомнили о Машином дне рожденья, но дарить им было соседке нечего, а потому они на тетрадных листочках накалякали от себя поздравленья, нарисовали по цветочку на форзаце и вручили «открытки» Мане. И всё равно Беллер была очень рада, что хоть соседки по комнате вспомнили об её днюхе…
Но больше никто не вспомнил. Вернее, что касается всяких Жень Леоновых и Андреев Серовых, они просто не знали, что она сегодня родилась.
Маша встала раньше всех и вышла в коридор, чтобы не мешать соседкам по комнате досматривать сны. Она умылась, почистила зубы и даже причесалась, что было для неё абсолютно не свойственно. Конечно, это не были великие косички Серова, но получились два вполне милых хвостика.
Когда начавшие просыпаться и вставать дети проходили мимо неё, все очень удивлялись: Серов ещё спит, а Маша уже причёсанная. Она что, не ложилась, что ли?
Маша перебралась в то, что могло бы называться гостиной. Это была большая просторная комната, в ней стоял телевизор, диванчики… короче, она делила спальни второго этажа на две части: мужскую и женскую, и в ней проходили собрания четырёх групп Кокошкиной Марианны Андреевны.
Маша плюхнулась на стул и стала ждать звонка на подъём. Женька не смог скрыть своего восхищения, когда проходил мимо гостиной в ванную. К сожалению, ванная комната у детей была общая, но делилась занавеской на две половины.
-  А чё так рано вскочила? – поинтересовался Евгений, а потом заметил, что Маня ещё и при полном параде, и присвистнул: - И чё такая красивая?
Маша нахмурилась, но потом пояснила:
-  Вообще-то у меня сегодня день рожденья, но всем, естественно, пофигу…
В глазах Жени мелькнул ужас.
-  Ой, извини, я ж не знал… - пробормотал он, и тут зазвонил подъём.
Из всех палат повыскакивали ребята, и Маше стало не до Женьки – ей надо было первой прилететь в столовую. Но она не успела. Мало того, в столовке её ждал очень даже не приятный сюрприз. Видимо, Ксеня где-то узнала, что у Маши днюха, и решила сделать ей такой «подарок». Когда Маня вошла в буфет, ей на голову вылилась кастрюля холодной воды, а противный голос прожурчал:
-  Ну чё, Белка? Допрыгалась? С днём рожденья, красавица!
Маша откинула со лба прилипшие волосы и сощурилась, пристально глядя на врагиню:
-  Как ты узнала?
-  Для старосты это не секрет, - усмехнулась Ксюша. – Ну так чё, остолопка? Будем меня слушаться, или ты ещё хочешь?! – девчонка подняла руку, готовясь отдать приказ к ещё одному душу.
-  Да пошла ты, дура! – обиженно протянула Маня, - ибо не ведаешь, чего творишь!
-  Чего?.. – переспросила Ксеня, которая, естественно, библию не читала. Маша, правда, тоже, но отрывки слышала.
-  Достала ты, корова, вот чего! – пробурчала Беллер. – Хуже горькой редьки. И чего ты ко мне привязалась?..
-  Окатить её ещё раз! – рявкнула Ксюха, и на Машеньку обрушалась ещё одна кастрюля воды. И тут Машино терпение лопнуло.
-  Коза ты, Ксения Барыгина, - тихо и очень чётко произнесла Маша, после чего развернулась и пошла прочь из столовой. Но в дверях остановилась, услышав блеянье. Девочка обернулась… и увидела вместо Ксюхи большую белую козу в розовой мини-юбке. Коза отчаянно и жалобно блеяла.
Маша схватилась за голову и кинулась прочь из буфета. Надо делать ноги из этого дурдома, пока кто-нибудь из преподов не узнал, что она – Маша Беллер – превратила старосту группы в козу. Стоп! ОНА? ПРЕВРАТИЛА?!
Мане стало совсем не хорошо, она кинулась в конец коридора в свою палату и по дороге врезалась в Серова.
-  Что такое, Маша? – испугался он. – Почему опять рыдаем?..
-  Тебе не понять, - отмахнулась девочка, - я должна сбежать отсюда, и как можно скорее!
-  Куда?.. Маш, куда тебе идти?!
-  Не знаю, Андрюша, не знаю! – взвизгнула Маша. – Но я убегу… и никто меня не остановит! Даже ты!!!
-  Пусть так, - неожиданно легко согласился мальчишка, - но… обещай мне одно.
-  Что угодно, Андрюша, только отпусти меня… из этого сумасшедшего дома…
-  Ты обязательно дашь мне знать, что с тобой всё хорошо, ладно? Я не хочу тебя терять, понимаешь? Ты мне очень дорога, и…
Он не договорил, он просто её поцеловал. Маня затаила дыхание. Ей не хотелось расставаться с этим парнем, но ей нельзя было оставаться в этом детдоме.
Он отпустил её.
-  А теперь иди, - сказал он тихо, - если тебе так нужно уйти.
-  Спасибо, Андрюша, - она взъерошила пальчиками его рыжие кудряшки. – Я никогда тебя не забуду. И я… - у неё перехватило дыхание, но она справилась с собой и договорила: - И я всегда буду тебя любить. Я дам о себе знать. Прощай, Андрюша…
И она бегом помчалась в свою комнату.

Что она сделала с его жизнью? С его маленькой жалкой жизнью? Вмиг перевернула, заставила поверить в себя?.. ей нужен был покровитель. Он стал им, он стал для неё всем – ангелом-хранителем, братом, любимым мальчиком… а теперь она бросает его… жестоко и бессердечно…
Он всегда будет любить её пшеничные хвостики, её голубые наивно распахнутые глаза, её поведение пятилетней девочки… он всегда будет любить её, любить за то, что она подарила ему жизнь, сделала его существование сказкой…
Андрей долго и тяжело смотрел любимой вслед. А Маша Беллер убегала навстречу неизвестности. Наконец, Серов ожил и решил всё-таки узнать, из-за чего весь сыр-бор. Он вошёл в столовую… и обомлел. Посреди помещения стояла и отчаянно блеяла коза в розовой мини-юбке.
-  Кто это? – отмер мальчишка.
-  Барыгина, - прошептал кто-то. – Ксеня…
-  ЧЕГО? – ахнул Андрей.
-  Это Белка с ней такое сделала, - пояснила Оксана Заварская. – Что же теперь делать? И где сама Белка?..
-  Маша ушла, - тихо произнёс Серов, - убежала.
-  Почему ты её не задержал? – набросилась на мальчика Лиза Карелина. – Она же преступница!
-  А смысл, Лизка? – вяло усмехнулся Андрей. – Она волшебница. Попробуй я её задержать, и блеял бы сейчас вместе с Барыгиной… спасибо, не надо!
-  Она ведьма, - прошептал кто-то, и маленькая девочка лет шести упала в обморок.
В столовую ворвалась Кокошкина, за нею директриса и ещё несколько учителей… начался переполох, но Андрюша смотрел на всё это как-то отстранённо, со стороны. Очнулся он, когда чьи-то крепкие руки схватили его за запястье и куда-то потащили…